Светлана Иванова о выборах: я коренная сахалинка, и это мой вызов

Чем ближе выборы губернатора Сахалинской области, тем сильнее ощущение, что от этого процесса осталось только слово. Власть дает понять — она уверена в себе, но кажется, она блефует. Иначе зачем так явно использовать "чистые" и "грязные" предвыборные технологии, издавать недешевые газетки, рисовать картинки с нужной фамилией и в целом заворачивать весь административный ресурс в одну конкретную сторону. Нас не просто кормят, нам запихивают в глотку — так, что легко подавиться, даже вызвать рвоту. В этом деле главное не переборщить, но как остановиться, когда на кону больше чем все. И больше чем все — это не про честь и совесть.

К деталям: закон о назначении выборов принят областной думой на прошлой неделе. С этого момента кандидаты должны активизировать работу для приближения своей регистрации. Пока большинство объявившихся — самовыдвиженцы. Им предстоит пройти так называемый муниципальный фильтр: собрать подписи в свою поддержку от 30-ти депутатов районных собраний. Думаю, вы тоже понимаете, что у врио губернатора такой проблемы не возникнет. Зато возникает она у двух других кандидатов в кандидаты: депутатов областной думы Евгения Лотина и Светланы Ивановой. И если в отношении первого у автора есть некоторые сомнения (пойдет ли он вообще собирать эти подписи?), то после общения со второй стало понятно, что она снова готова бороться.

Вы можете сколько угодно зубоскалить по поводу Ивановой, но пока вы не предложите мне достойную альтернативу, я — человек, ждущий перемен, не соглашусь есть то, что мне стараются скормить. И раз в процессе выборов принято использовать пищевые аналогии, то по мне лучше шведский стол, чем меню из одного блюда.

Думаю, это будет самое большое интервью Светланы Ивановой за всю историю ее политической карьеры, но одним своим существованием она этого заслуживает. Знаю, что многие от власти сделали бы все, чтобы Sakh.com не давал трибуну альтернативным кандидатам, но кто тогда должен ее давать, если не Sakh.com.

— Боевое.

— Вы знаете, на самом-то деле это в какой-то степени вызов всему происходящему. Почему? Уже в который раз этот эксперимент проводится — пришел, увидел, победил. Приходят, понятное дело, не наши люди, которые появляются у нас неожиданно, вдруг. И конечно, эти люди приходят уже чуть ли не в период выборной кампании, и надо быстро им нас всех, так сказать, обаять и захватить.

— Где гарантии, что эти люди выполнят свои обещания? Они их так разбрасывают, что трех наших бюджетов не хватит, я примерно посчитала. Никто не знает, зачем они идут, какие у них цели и задачи. Люди не верят всему происходящему, и это мы видели по предыдущей кампании: потом вдруг в один момент нас кинули. Сегодня осталось планов громадье, а кто их должен реализовывать?

Поэтому я считаю, что мы, сахалинцы, достойны того, чтобы нас уважали, чтобы к нам относились достойно, и даже если эта победа на выборах у кого-то состоится, она должна быть нелегкой. Потому что когда она происходит так — пришел, увидел, победил и захватил, команду привез и все остальное, — это говорит о том, что сегодня обещания, они, к сожалению, обречены на неуспех. Потому что легкие победы никогда не приводят к тому, чтобы их реализация была полноценной, и люди, раздающие эти обещания, брали на себя ответственность. Это же очень высокая ответственность!

Поэтому я считаю, что нам хватит быть наблюдателями, а вот участниками мы обязаны быть. Как ни странно, нас тут не ждали. Нас тут не ждали, потому что уже где-то за пределами нашей территории состоялись какие-то договоренности, при которых такая схема кого-то устраивает.

— Я думаю, да. Такие люди, которые обозначились на этом поле, при определенном раскладе должны обеспечить определенному кандидату победу. То есть мы сегодня находимся в определенной системе, которую не мы изобрели. За нас уже там все решили. В этой системе мы выполняем роль наблюдателей, а система уже вовсю работает, и она выдаст продукт. То есть задачка будет под ответ подведена. Меня это очень беспокоит, и я уже просто восстала внутренне. Как человек местный, который никуда не собирается уезжать, который всю жизнь здесь работает, который накопил здесь потенциал. У меня ни одной победы легкой не было. Я считаю, что все свои знания и наработки я сегодня в такое ответственное время должна предложить сахалинскому народу. Это мой долг и обязанность. Я не вижу, к сожалению, такого человека, (конечно, может, кто-то заявится, но очень сомневаюсь в этом), кто действительно выполнил бы такую миссию именно сегодня — представлять сахалинский народ. И я считаю, у меня есть такое моральное право только по той причине, что я тут родилась, живу, много раз избиралась, представляла в разных органах власти сахалинцев и курильчан. Я посчитала, что эту миссию мне надо выполнить. Я проанализировала ситуацию и хочу, чтобы в этом перечне людей, которые будут претендовать на этот высокий пост, был обязательно наш представитель. Но войти в эту кампанию, только войти, оказалось проблемой из проблем.

— Вторая.

— Все созывы облдумы подряд, это шесть кампаний. В первой просто сами выборы по явке не состоялись. Плюс Госдума, это семь. Если выборы губернатора не считать. Они, правда, не являлись победными, но тем не менее, второе место при таком разном, как говорится, материальном положении кандидатов, это тоже победа, потому что она была сделана без денег и в противовес таким сумасшедшим возможностям, которые были у Кожемяко.

— Во-первых, я очень дорожу доверием людей. Я считаю, что их нельзя подводить. Я считаю, что я не имею права их обманывать. Задача моей команды и меня лично — выполнить все возможное, чтобы сделать то, за что я берусь. Я, конечно, не царь и не бог, мои возможности ограничены. Но при этом все, что в силах моих, я стараюсь сделать, и я сразу об этом говорю. Что мы пройдем этот путь вместе. Он будет непростым, но мы по нему идем вместе. Поэтому вы увидите все проблемы, насколько мы их сможем преодолеть либо не сможем, кто встанет на пути и прочее. Я никому не обещаю золотые горы и считаю, что этого нельзя делать ни в коем случае, потому что не все зависит от меня. У нас коллективно принимаются решения, и как я могу за всех, за всю областную думу или за ту же исполнительную власть, это сказать.

То есть я реально смотрю на вещи, и я думаю, что люди понимают, какой это на самом деле путь. Он у меня простым никогда не был, и все знают прекрасно, что цена каждой победы очень высокая. Поэтому я никогда ничего такого не обещаю, я просто понимаю, какая это ответственность. И если я беру ее на себя, я понимаю, как я должна ее обеспечить, каким ресурсом. Ресурс, конечно, коллективный. Это не одна высокая должность и человек, который ее занимает, это коллективный труд.

Это на самом деле очень важно, потому что сейчас деньги такие — которые работают на эту кампанию — что и на пряники, и на кнуты, и на все хватит. И пряники раздаются сплошь и рядом. И человек, к сожалению, нередко откликается на все это и думает — ну вот, пообещал. А что они сегодня обещают?

Вчера мы обсуждали в думе интересный вопрос — развитие сел. И хочу сказать, что совершенно отсутствует план, который позволил бы эти населенные пункты поднять, чтобы в них жили люди. Хорошо, конечно, что это обсуждение состоялось, для разогрева, будем так говорить, но по большому счету это должен быть совершенно другой уровень. Не министр экономики должен там быть, а как минимум руководитель области с правительством. Потому что как они сегодня представляют — это ни о чем. Построить ФАП, клуб и прочее. А где работа? В этих населенных пунктах люди ходят в магазин без денег. Они просят, чтобы их записали в амбарную книгу, продукты питания отпускаются в долг. И потом, когда у них появляются какие-то деньги, они приходят и с этим продавцом или предпринимателем рассчитываются. Это говорит о том, что у людей нет элементарного — нет источника дохода. Как они будут жить дальше? Даже построй им хоромы какие-то, создай условия, но не будет работы — как можно развиваться, жить на этой территории? Конечно, люди по этой причине уезжают.

Поэтому я считаю, что совершенно не проработан вопрос с рабочими местами. А это мне представляется так: есть ресурсы, есть люди. Сегодня эти ресурсы надо не отправлять, а перерабатывать. Есть немало проектов, кстати, которые предлагают наши предприниматели, которые говорят: мы можем переработать. Давайте мы отдадим им приоритет, поощрим их за такие начинания. В районах в советские времена были градообразующие предприятия, вокруг которых все крутилось. А сегодня строят схему без таких предприятий, и не будет никаких перспектив. Если мы это не увидим, это будет пустая трата денег, мы должны несомненно увидеть эти процессы, эти желания людей. А если они есть — остаться на этой территории, значит, мы должны предоставить им возможность работать. Молодежи, несомненно, было бы куда пойти — не только в сельский клуб, но и на работу, чтобы деньги получить. Это задача и ее реально решить.

— Знаете, что удивительно, откликаются наши жители. У нас много талантливых грамотных людей, они даже сегодня предлагают какие-то проекты, программы конкретные. Мне на днях целая программа развития Сахалинской области поступила, люди какие-то предложения вносят. И они вполне земные, вполне реальные. Поэтому у нас найдется в нашей команде место тем, кто профессионал, кто действительно радеет не за деньги, а за то, чтобы мы общее дело выполнили. Чтобы все, что сегодня у нас есть — это наши деньги, наши ресурсы, это человеческий потенциал — вкупе выполнили одну единственную задачу. Чтобы эти схемы были не воровитыми какими-то, чтобы у нас усушки, утруски не происходило. Вот она цель, вот к ней подход, но он прямой, не такой, что на него масса тех, которые прицепились, оттягивают, и мы получаем какие-то колоссальные цены и тарифы. Схемы минимизировать, найти варианты, для того чтобы реализация проектов была приемлемой. И, конечно, все-таки убрать всякие разные структуры.

Сегодня почему у меня к Белику претензия, я единственная воздержалась против его кандидатуры. Я столкнулась с проблемой, на первый взгляд, несложной, но тем не менее она оказалась проблемой. В Ногликах отсутствует цифровое телевидение. Оказалось, таких районов у нас довольно-таки много. Люди имели два канала, а на сегодняшний день, когда перевели на цифру, ни одного нет. Им говорят: покупайте тарелки, но они дорогостоящие. Люди говорят: но это же не наша вина, что поменяли эту схему, вы обеспечьте нам хотя бы один канал, мы должны информацию получать.

Я, понятное дело, их коллективное обращение запустила в работу, озвучила эту тему не один раз, и что в сухом остатке мне предложили? Оказалось, это дорогое удовольствие, более того, посчитали, что там живет немного людей. Но при этом они же там живут! И туда еще масса народу летом приедет — вы знаете, как у нас на Дальний Восток народ активно едет со всей России. Они же должны какой-то источник иметь, мало ли, это могут быть сейсмопроблемы, все может быть. И их надо будет оповестить, они должны знать, что в мире происходит элементарно. Мне говорят — вы соберите трех министров (здравоохранения, туризма и цифрового) и мэра пригласите. Предлагают несвойственную для меня роль, это должна исполнительная власть делать. Кто-то должен координировать это, а этого нет, и получается, что мы в отрыве. Каждый автономно что-то делает, что-то дублируем, КПД низкий. Ну соберите это все в кучу, посмотрите, как подойти, если требуется какой-то объект социальный — пост медицинский хотя бы нужно там иметь — привяжите к этому объекту, создайте.

Знаете, такое впечатление, что я им говорю, а они не понимают, у них система на это не настроена, ее нужно настроить. Система в исполнительной власти должна быть четкой, то есть не должно быть дублирования, кто-то должен это координировать. Возникла проблема, и она касается не одного министра, не одного направления, но в комплексное решение кто-то один должен это увязать, тогда мы получим результат. А так получается — кто в лес, кто по дрова, никаких решений.

2000 человек эту миссию не выполняют, но при этом они хотят еще больше людей получить. А зачем? Вы этих-то, которые есть, организуйте. Что-то в этой системе не так, нужно ее приводить в соответствие.

— На самом деле я очень многих знаю, и знаю не понаслышке, у меня очень много контактов с людьми. Я же не разъезжаю здесь на лексусах, у меня нет служебной машины, да и я считаю, что это хорошо, что я езжу в автобусах, хожу пешком — зато общаюсь с людьми. Я думаю, что команда будет выстраиваться по профессиональному признаку. Есть довольно серьезные претенденты на эти должности. Это будет не партийный принцип, я считаю, что те, кто работает во власти, должны быть профессиональными людьми. За основу нужно взять труд интеллектуальный, профессиональный и нацеленный на конкретный результат. Потому что нередко политика влияет на людей, можно сказать, не лучшим образом. И я в данной ситуации понимаю, что есть для меня определенные приоритетные вопросы, которые я не принимаю, но они созвучны с настроением людей. И тогда политика верная, она не должна отрываться от народа. В этом отношении я вижу некоторых претендентов на должности. Но сегодня я понимаю, что называть их для меня небезопасно, и я не буду этого делать.

— И для них. Но они уже работали, уже себя проявили, мы их видели в процессе, и такие предложения им поступят, почему нет? Они молодые, энергичные, и я думаю, эти люди будут востребованы, несмотря на то, что они, может быть, состояли в каких-то политических партиях, но в данной ситуации, я считаю, нужно взять за основу их профессионализм, ведь самое главное — их любовь к территории и желание работать, причем не за деньги. В любом случае не буду обещать тем, кто будет готов к такой работе, какие-то максимальные финансовые возможности. В первую очередь, будет поощряться профессиональный труд, и, конечно, самое главное — работать на конкретный результат и поднимать общий уровень благосостояния. Если мы будем добиваться этого, тогда власть имеет право претендовать на какие-то возможности. А если у нас такая серьезная пропасть между минимумом и максимумом, я считаю, власть не имеет права на какие-то преференции. Только при достижении конкретного результата.

— Я думаю, что ухудшать мне сегодня не позволят, но я просто-напросто буду соизмерять с тем, как сегодня развивается материальная составляющая конкретных людей. Если мы сможем создать такие условия, при которых люди будут работать, зарабатывать, а уровень благосостояния мы будем отслеживать постоянно, то тогда... Но и то должна быть определенная грань, рост не может быть до бесконечности, потому что этот разрыв какой-то катастрофический, такого не должно быть в природе. Они и так неплохо живут, будем так говорить, и если человеку обещаешь большие деньги, он уже думает только о них, а не о деле. Поэтому в первую очередь это дело — коллективный труд, конкретная цель, ну а дальше по заслугам, я так понимаю.

— Они мне, правда, уже сказали — сама напишешь или мы тебя (в смысле исключим — прим. автора)?

— Саму идею социальной справедливости, которая заложена в основе создания этой партии, я считаю важной. Я считаю, что это на самом деле цель, к которой нужно стремиться всем, и мне эта цель близка. Люди приходят разные, у всех свои цели и задачи. Я вступала в партию еще в советское время, до этого работала на Сахалине и в комсомольских органах, и в органах народного контроля, и в администрации Южно-Сахалинска, и области, после этого стала депутатом. Получается, что у меня набор тех организаций, в которых в советское время все это очень серьезно выглядело, туда же не просто так принимали: надо было работать и доказать свою состоятельность. Они дали мне определенные навыки и умения, создали предпосылки для моей дальнейшей работы. Я оказалась в думе, в оппозиции, единственным депутатом, который дольше всех сохранил свой мандат. Этот потенциал накапливался и оттачивался много лет.

На самом деле кадровая политика, которая сегодня выстраивается без нас, мы в ней наблюдатели опять-таки, могла бы способствовать тому, что мы влияли бы на эти процессы. То есть мы выбираем, человек проявляет себя в деле, и мы хоть видим, кто на что готов. А сегодня коснулось — а где эти люди? Мы их знаем? Эти назначенцы, понятное дело, по каким принципам подбираются, не подошел — его убрали. Самостоятельности у него нет, страховки у него нет, а выборы дают все-таки право выбора. Мы из своей среды поднимаем тех, кто готов, кто способен, кто на самом деле может выполнять эту работу, и доверяя им, мы видим, как они с ней справляются. У нас тогда получается круг людей, которые себя как-то проявили, на которых можно делать ставку.

Но сегодня даже выборы как таковые отсутствуют, и я считаю, это главнейшая ошибка и вообще все, что сегодня произошло с выборной системой, которую по факту уничтожают. Сегодня как раз-таки нужно потребовать с этих претендентов: насколько они готовы восстановить прямые выборы.

— Губернаторы еще остались, слава богу. А мэров? Мы же их уже не выбираем. Кожемяко их убрал, а приехал в Приморье, сказал, что была допущена ошибка, что они нужны.

— Знаете, конечно, я понимаю, что этот вопрос решался наверху. Я наверху тоже встречалась по этому поводу. Я секрета из этого не делала, я еще в марте, находясь на одном мероприятии в Государственной Думе, в своем выступлении заявила о том, что не исключаю своего участия в выборах. Потом у меня была встреча с руководителями партии, я тоже об этом сказала. Они говорят: "Мы сейчас решаем судьбу этого вопроса, единственное — двоих не должно быть". Я согласна с этим, не должно быть двоих, но о ком идет речь? Корниенко же прошел в Госдуму не по округу, а по партийным спискам, он просто был первым в этом списке, и то, что я тут наработала на территории, что тоже была кандидатом, что еще кто-то был — все это слили, и эти сливки достались ему, их хватило, чтобы только один мандат получить. Но это не заслуга этого человека, это заслуга всех тех, кто работал. Я понимаю, когда человек в прямой борьбе побеждает. Я ни разу не пользовалась этим ресурсом, ни разу по партийным спискам не проходила, все в этой прямой борьбе. И я знаю: когда человек прошел это горнило, мы его хотя бы видим в развитии. А так то, что ты первым встал в списке и получил такую возможность, не говорит о твоем потенциале, что ты все из себя мобилизовал, выдал этот ресурс, мы тебя увидели и прочее.

— Конечно, я не могу давать такие оценки. Кто его знает, может быть, для них он молодой, может быть, для них он перспективный, может быть... Но я же вижу по его выступлениям и прочему, что этот человек вряд ли губернатором хочет быть.

— Я же не могу сегодня за них домысливать, что там кулуарно делается. Я могу только догадываться, что это работа такая, что оба пришли, оба, как говорится, не так давно появились. Между ними выигрывает, конечно, тот, у которого административный ресурс.

Даже та ситуация по Хапочкину. Выход на Генеральную прокуратуру сегодня есть у кого? Понятно, кто по статусу выше, и статус у него позволяет выйти напрямую. Ну вышел один раз, ему отказали, ну выйди во второй, в третий раз, добейся! Этого не происходит. Мне тоже нередко такие отписки поступают, но я не успокоюсь, пока не дотюкаю их, я буду долбить эту тему еще не один раз, чтобы добиться конкретного ответа.

— Порой мои подходы принципиальные и такая несоглашательская позиция приводят к тому, что я становлюсь инородным телом даже в той категории, среди которой я много лет. Почему я остаюсь? Я все-таки считаю, что, как ни крути, у нас есть политические составляющие нашего общества, и все-таки политика партии в отношении многих вопросов, касающихся населения Российской Федерации, его проблем, несомненно заслуживает внимания. Эта программа неплохая на самом деле. Она здоровая, она нормальная, ее каждый здравомыслящий человек поддержит, это не то, что сегодня предлагает "Единая Россия". Вот по этому пенсионному вопросу ситуация какая была. Мы же видели этот расклад, какой был процесс и прочее. И я понимаю, что мы должны сегодня все-таки в каких-то моментах объединяться, есть необходимость в этом. Один человек в поле не воин, конечно. А с кем объединяться? Объединяться можно по разным направлениям. По политическим — мне ближе, естественно, политика КПРФ. По профессиональным — я вижу, что есть люди высокого уровня, и если у них сегодня есть желание, интерес, возможности — они должны служить этому общему делу.

В этой кампании я решила себя представить, и я имею право так себя представлять, именно как коренную жительницу Сахалинской области. Именно как человека, который активно участвует в жизни сахалинского общества. Который накопил этот потенциал. Уж возьмут они его или не возьмут — это другое, но самое главное — я должна предложить. Я должна в этом процессе поучаствовать, чтобы у человека было право выбора. Пусть будет много кандидатов, я не против, пусть каждый предложит что-то свое, но люди должны иметь право выбора.

— Эти претензии совершенно не обоснованы. Вспомните размах той кампании Кожемяко! Господи, пироги ели, плясали, днем и ночью шли гулянья — хлеба и зрелищ было сполна. А денег там было... То, что показано в отчете, — это крохи на самом деле, они просто рекой лились. Там ставки были очень высокими, и мне в этом соревновании участвовать вообще было делом бесполезным. Я на каких-то минимальных возможностях наскребла на какую-то газету черно-белую, на какую-то листовку, больше денег у меня и не было. В этом соревновании я с ними, конечно, не конкурент. И понятное дело: сегодня, когда массово обрушивается на избирателей вот эта машина, которая переламывает, передавливает и внедряет на уровень подсознания этот продукт, простой человек порой ошарашен, и у него складывается такая картина — только вот эти и других как бы нет. И для этого нужно иметь другое сознание, расширить свой кругозор на этот период. Но не каждый готов под влиянием этой массовки.

— Тут я, наверное, не обладаю возможностями такого плана, которые будут у той команды, это та же схема. Более того, человек явно не бедный, он показывал доходы, это олигарх очередной... Поэтому мне с ним тягаться, конечно, тяжело...

— Нет. Но у нас есть другой ресурс, который не купишь за деньги. И он сегодня понятен многим как никогда. Когда мы уже увидели эти эксперименты — пришел, увидел, победил, добился своего, помахал ручкой и уехал. Следующий, может, тоже на год приехал, мы не знаем. Завтра его куда-то... У него на самом деле такие возможности, такие тылы обеспечены, может, он выполнит какую-то миссию и привет. Мы же не знаем: завтра он может говорить одно, а послезавтра нас передадут куда-нибудь, сдадут куда-нибудь, продадут куда-нибудь. Неизвестно, что с нами будет. Это неясно — зачем на самом деле человек с такими возможностями едет на такую дальнюю территорию? Понятно, мы можем только предполагать. Кто его знает, как это получится, но люди начинают немного задумываться.

Вчера иду через парк, какой-то молодой человек подходит и говорит: "Вы Иванова Светлана?" Я говорю: да. Подходит с ребенком. Мы, говорит, за вас голосовали. Я говорю: очень приятно, благодарю. А в этот раз вы как, идете? Я говорю: ну, трудно сказать, войду ли я в эту кампанию, у меня куча препятствий, но тем не менее планирую. "Мы вас будем поддерживать". Он совершенно еще молодой, но уже немного стал разбираться в этом деле. У него есть выбор — поддержать того, поддержать этого, и человек делает шаг. Поэтому мне очень важно, что люди начинают такое общение.

— Да, у меня только это. Вот сегодня, допустим, появляется немало роликов, которые на самом деле очень впечатляют, порой темы подбираются такие важные, и люди их смотрят и начинают включать мозги. Обманные процессы обнажаются, какие-то внутренние процессы активизируются и акцентируется внимание на каких-то моментах, которые нас объединяют. Кстати, вы тоже выполняете сегодня эту задачу, вы самые читаемые, вы задаете тон этой работе, нередко невзирая на рамки. Вы тоже выполняете такую миссию — объединяете людей, и вас слушают, видят, читают и ориентируются. Должен быть какой-то ориентир для понимания процесса. А ведь сегодня многие СМИ работают по указке, за деньги. Поэтому, конечно, у меня тот ресурс, который я накопила. И сложно меня в чем-то обвинить — я репутацию свою сохранила. Да, можно обвинить меня в эмоциональности, есть у меня такое, мне надо с этой проблемой работать, я это понимаю. Хотя нередко я вижу эту несправедливость, я просто…

— На самом деле я немало делала дел, которые относятся к другой ветви власти. Было время, когда мы тут без света, без тепла оставались, когда область замерзала и исполнительная власть не могла работать с колес. Это еще Малахов был губернатором. И что? Буквально как замело, проблема на проблеме, и мы тут все чуть не замерзли. Из районов сигналы идут, то там, как говорится, проблемы, то там, люди должны были как-то выживать. И конечно, инициатива оказалась наказуема, на сессии говорю: "Ну что мы будем тут слушать, как власть отчитывается, рапортует, давайте-ка сами". Ну сами — вот и поезжай. Я и поехала, тут же влет собрались, меня поддержали еще двое депутатов, взяли человека, который профессионально работать может в этих вопросах. Так мы за две недели в самый холод, зимой, все эти наши районы объездили вдоль и поперек, с колес не сходя. И помню, в Тымовском на Старый Новый год, когда нет света в гостинице, вынуждены были купить шпроты, сделать фитилек, зажечь свечку и так отпраздновать... В таких условиях мы объездили все котельные, все разрезы, посетили социальные дома, больницы и прочее, был такой отчет каждодневный, как боевой листок. Мы сообщали о том, что происходит, видели это на местах, передавали сюда, все это предавалось огласке. В результате как только приехали, первая сессия была собрана оперативно — надо было подготовить документ, и мы внесли предложения, которые были приняты единогласно. Они потребовали вложения средств, и деньги были найдены — тогда еще был валютный фонд. Мы тогда это направление сделали приоритетным. С тех пор эти вопросы во главу угла были поставлены, и такого, конечно, уже больше не было. Это один из примеров конкретной работы.

— Поток этих обращений бесконечен. Причем территория моего округа №4 — это Владимировка, 19-й микрорайон, территория птицефабрики. Но, конечно, когда получаешь обращения с Курил, из Охи и прочих населенных пунктов, вроде бы можно сказать: у вас есть свой депутат, давайте ему переправлю, пусть он работает, он избран вами. Но я понимаю, что, видимо, люди нередко тыкались-мыкались и увидели, что толку нет, и обращаются ко мне. Я сразу им говорю, что, возможно, мы не получим победу, победы у нас легкими не бывают, но я постараюсь сделать все, чтобы мы максимально могли что-то выжать из этой ситуации в их пользу. И такие проблемы со всей области идут. Может быть, это моя работа депутатом Госдумы у людей в сознании осталась, может быть, губернаторская кампания запомнилась, но люди не забыли, и они идут.

Я любую площадку использую, чтобы реализовать, у меня в запасе столько примеров, что я могу их бесконечно называть, но тут самое главное — есть те, кто должен исполнять, поэтому я всегда этим пользуюсь, я никогда не молчу.

Есть проблема сегодня у людей по кадетской школе, 160 человек вышли, они не согласны, что эта школа оказалась в каменном мешке, последний дом сейчас монтируют и все. А у школы территории и так мало, ей бы отдать да развивать. И конечно, я этот вопрос задаю уже и этому врио, и министру, и запросы в прокуратуру рассылаю и в другие надзорные органы.

— Есть такое, бывает. Для меня это особый подарок. Как правило, это воспринимается как работа, как должное. Конечно, есть примеры, когда люди приходят и благодарят за какой-то решенный вопрос, и это особо дорого, когда есть такая обратная связь. Я ценю это. Я, например, затюкала всех этой Владимировкой, она по-моему на устах у всех, и люди подняли передо мной, когда я шла на выборы, главную проблему — газ. И я с первых дней эту тему стала поднимать и все-таки дотюкала — деньги выделили. Сейчас же я заставляю, чтобы эти деньги работали и чтобы одновременно был комплексный подход: и газификация, и тепло, и канализация, и свет. Стоит замолчать — дошло до обмана. Пообещали, потом выясняется — нет этих цифр. Я к Сидоренко, поднимаю на публичных общественных слушаниях: почему пообещали при всех, а на самом деле этого нет? Заставили внести, нашлись все-таки источники, восполнили. Но понимаете, кто-то должен это бесконечно вести. Стоит промолчать — и все забыто, все исчезает куда-то. Руку на пульсе нужно держать всегда. Я в этом отношении действую активно, я понимаю, что они обязаны, но кто-то должен их на это сподвигнуть, а меня на это дело настроили люди.

— Один официальный и вторая на полставки, и общественные в основном. Не такой у меня большой штат, нет его, на самом деле. Нет у меня и служебной машины.

— У меня это единственный источник дохода (задекларированный доход Светланы Ивановой за 2018 год — 3 424 709,73 рубля — прим. автора). Но я все-таки в органах отработала много лет, поэтому я ее на тот период, понятное дело, получила. Сегодня бы мне ее никто не дал, я тогда работала на постоянной основе. Все-таки несколько созывов подряд работала. А потом они поняли, что мне нужно создать такие условия, при которых у меня не будет возможности говорить, чтобы мне заткнуть рот, чтобы я была вынуждена с ними торговаться, что нередко пытались делать — предлагали мне какие-то возможности. Но я соизмеряла их с тем, что они хотели за них, и меня это совершенно не устраивало. На эти сделки с совестью я, конечно, не шла.

— Как и для всех.

— Это сложная задача для меня. У нас порядка 300 местных депутатов, Лимаренко тоже нужно 30 подписей, но он, как я понимаю, хочет больше. Остальные на корзину сработают, они ему не нужны. Но команда дана всем отдать, а выберет он всего 30. Для чего? Для того, чтобы не дать мне пройти, конечно, потому что там ведь строгая установка — если ты не отдаешь — извини, дальше у нас тоже право распорядиться. Каждый от чего-то зависит, каждый чего-то боится. И те единицы, которые, невзирая на политический расклад, идут на это — для меня это герои. Я их на самом деле озвучу всех, потому что эти люди сегодня действуют по совести, понимают приоритеты, идут на это, понимая, что эта ответственность ляжет на них. Но они это делают. Я вижу процессы, но не могу сегодня их называть, потому что скажем гоп, когда перепрыгнем. Но если мы пройдем этот муниципальный фильтр, то эти фамилии я назову.

— Сегодня мы где-то подходим к этой цифре, но она плавающая. Я не могу об этом уверенно заявить.

— Так должно быть, по-другому никак. Иначе не будет считаться. Я знаю ситуацию в КПРФ — они обзванивают депутатов и просят паспортные данные. Они считают, что все сегодня должны отдать голос за Корниенко — по партийной дисциплине. А если кто-то хочет за Иванову, пугают ответственностью. Понимаете, уже есть коллективные решения, и они их реализуют таким образом: КПРФ — за этого человека, этот хоть самовыдвиженец, Лимаренко, но "Единая Россия" его поддержала, значит, все сюда. Вот мы и растащили. А независимых нет. То есть мне остаются только те, что сегодня либо имеет самостоятельный голос и понимание, либо независимые, но таких очень мало.

Тем более что я могу им пообещать? Какие-то должности? Нет, я пока ничего не могу пообещать, да и не собираюсь этого делать. Я просто говорю об ответственности нас всех перед этой территорией и перед людьми. Кто понимает — он идет, кто не понимает — он будет торговаться. Почему я сразу говорю о том, что есть люди, которые пока еще сомневаются. Пока что он вроде бы и сказал да, а на него тут же нажимают, и он может свернуть с пути. Что в сухом остатке останется, я даже не знаю. Но тем не менее, я пытаюсь преодолеть этот барьер. Непростое дело, поэтому не знаю, чем дело кончится, надеемся все равно на лучшее.

Казалось бы, 300 человек, всем хватит, давайте поделим, но все пойдем. Но нет — такого не происходит. Это как раз тот рычаг, который позволяет не пропустить неудобного. Я сегодня оказалась неудобной — ни там, ни здесь — и все стрелы на себя собрала.

— Я в какой-то такой ситуации, когда течение уже настроено, а я против него пру. И сегодня для всех оказалась какой-то ненужной, неудобной, как инородное тело.

— В эту кампанию мне такое предложение поступило и от тех, и от других, между прочим.

— Пойти в Совет Федерации, допустим.

— Но опять-таки, это же при их избрании может произойти. Мне и одна сторона предложила, и вторая — одно и то же, поэтому, конечно, было интересно, но я понимаю, ради чего — чтобы я не мешалась. Я отказалась выполнять эту миссию, вот такую высокую, иметь такой высокий статус. Я сказала: "Для начала вы должны победить, чтобы такое предлагать, сегодня вы такие же кандидаты". И более того, я вообще считаю, что, допустим, в партии у нас такие объединительные процессы должны изначально выстраиваться. Получилось так, что тот же Корниенко, заходя на нашу территорию, даже не соизволил со мной поговорить, вообще встретиться элементарно. И когда я увидела, что меня хотят видеть в качестве помощницы в процессе его продвижения, я сказала, что для начала об этом разговаривают, а вы до сих пор не нашли такой возможности, но при этом хотите, чтобы я участвовала и вам помогала. Я понимаю, что вы такой звездный депутат Госдумы, а я только местной областной, нет смысла и поговорить?

— Да, вот эти амбиции, замашки.

— И он вынужден был после моего такого к нему обращения — что он тут настолько, видимо, себя уверенно чувствует, что даже не соизволил пообщаться элементарно, — мне с трибуны это предложение наконец-то на последнем пленуме внести. Дескать, вот я вам — правительством можете руководить, в Совет Федерации... Но уже поздно. Я уже озвучила свое желание выдвигаться самостоятельно, и более того, я считаю, что это желание обоснованное, потому что если на этих двух людей смотреть — что тот приехал, что другой приехал. И не знают их — ни того, ни другого. Я это, конечно, проанализировала и просчитала — мы сами должны на своей территории участвовать, здесь и стены помогают. Это наш долг на самом деле.

— Да, в процессе люди говорят: мы поддержим, мы будем помогать. Как эта помощь будет выглядеть, я не знаю, может быть, она будет не такая серьезная, поэтому я думаю, что для начала мне нужно преодолеть первое препятствие — этот муниципальный фильтр.

И потом, когда я с этой задачей справлюсь, тогда я вхожу в эту кампанию и начинаю быть ее активным участником. Тогда мне обязаны предоставить какие-то СМИ, какие-то возможности по закону. И тут мне есть что сказать, мне придумывать ничего не надо, это все изнутри, это все в голове и моих делах.

— Я думаю, обязательно надо это делать, поэтому я, конечно, планирую. В ту кампанию губернаторскую у меня сложились дома такие обстоятельства... У меня на руках в это время находились два инвалида первой группы — брат, который, к сожалению, ушел более года тому назад, и отец, участник войны, участник освобождения Сахалина и Курил. Так получилось, что я еще была с ними в доме, и у меня не было рядом родственников — так обстоятельства сложились. И мне пришлось выполнять двойную миссию — во-первых, ухаживать за моими близкими, а во-вторых, вести предвыборную кампанию. Я тогда от партии шла, поэтому должна была выдать максимальный результат, и одновременно на мне были такие обязанности. Мне было непросто. Более того, без денег. Мне пытаются сказать, что я могла бы лучше сработать. Думаю, да, могла бы, но так сложились обстоятельства. Но тем не менее, я считаю, второе место при таких возможностях, которые были у меня, — это тоже неплохой результат.

— Где-то 25, по-моему (чуть больше 20% — прим. автора). Конечно, у нас с Кожемяко были несоизмеримые ресурсы, поэтому я считаю, что некоторые сейчас должны вспомнить тот период, когда идет очень много всякой информации, много обещаний, много денег на всю эту кампанию. Все это профанация и блеф. Хотелось бы раскрыть глаза на все эти дешевые приманки, которые будут на каждом шагу. Они должны пониматься так: когда у нас снова начнут забирать деньги, когда у нас начнутся еще какие-то процессы... Сегодня человек еще не избран, а он уже пытается предложить нам своих людей, после выборов, я думаю, их будет еще больше... Кадровая политика у нас такая — когда-то Амурская область, теперь Москва или Подмосковье, Нижний Новгород. Я вижу, что это происходит от передела собственности, просто вторгаются более серьезные силы.

Человеку нужно, чтобы было понятно, что будет завтра. Если территория будет развиваться, он, конечно, будет стремиться остаться здесь. Что, у нас здесь так плохо? На самом деле жить можно и жить можно хорошо, но, конечно, если будут такие силы вторгаться, которые будут все отсюда выкачивать, нам, наверное, мало что останется. Поэтому я думаю, что мы могли бы здесь своим ресурсом все это использовать в нужном направлении, для этого просто нужно добросовестно и честно относиться к работе, понимать свою ответственность. Мне кажется, эта ответственность, которую я беру на себя, меня ко многому обязывает. Я не смогу делать то, что будет требовать центр, я буду восставать против этого. Я буду сопротивляться.

— Я же все-таки экономическое образование имею, я все-таки финансист, работала с людьми, которые по тем, еще советским, меркам учились. Когда у нас сверстывался бюджет и копейка пропадала, эту копейку искали. Сейчас у нас масштабы другие, миллионами, а тогда копейка. И я ценю тех людей, кто знает цену каждой копейке. Я считаю, что нужно сразу сделать главное — эти усушки, утруски убрать. Все, что у нас можно сделать прямым путем, добиться какого-то решения и оно будет минимально затратным — этот механизм нужно включить. Тогда мы получим дополнительную возможность для решения тех проблем, которые на сегодняшний день стоят. Путь в этом плане для меня ясен и понятен — считать и использовать те направления, которые действительно необходимы и должны быть эффективны.

В целом мы отвечаем за коллективный труд, и я считаю, что руководитель должен выстроить такую систему, чтобы она могла и без него работать. Вот тогда, я считаю, это высший пилотаж — если система работает самостоятельно. И конечно, если человек берется за все... Я, если честно, в этом отношении нашего президента не понимаю. Сегодня он и то, и то решает — и за кошку, и за собаку, и черт знает за кого. Это мне представляется ненормальным явлением. Да, оно может популистски верное, вроде он слышит, видит, проблемы понимает и решает. Но это ненормально, у него своя миссия, и он должен ее выполнять. И вот если он этого добьется — чтобы мы приходили в любой кабинет и там действительно удовлетворяли наши какие-то потребности — это высший пилотаж. А если ты ходишь из кабинета в кабинет, одни отписки шлют и тебя тусуют, футболят везде и вопрос не решается, никакое ручное управление не выполнит эту задачу, это бесполезное дело.

Поэтому я считаю, что нужно с первых дней готовить тех, кто завтра возглавит те или иные направления. Буквально с первого дня нужно будет подбирать людей — не за красивые глазки, какой-то такой молодой да умный, нет. А который что-то может, в котором есть потенциал, его надо на перспективу. Не так, что у нас конкурс прошел — он еще в деле себя никак не проявил. Вот пусть поработает на участке, увидим, что он целеустремленный, он может, делает и добивается результатов — да, его нужно сразу где-то определять на перспективу. А наши руководители берут по принципу "где-то вместе поработали", "где-то друзья, товарищи", "где-то родственники".

— Я думаю, конечно, ведь меня избирают люди. Я понимаю, что сегодня в этом кресле мне дали возможность работать мои избиратели, и их мнение, наверное, для меня самое важное. Поэтому сегодня я работаю именно так: а как это люди видят? Я не могу в отрыве — я вот себе на уме, иду своим путем и все. Поэтому если я получу такие результаты, несомненно, я этот шаг немедленно сделаю, держаться за место не буду. Ведь для меня это не самоцель, я иду туда не потому, что я такая звездная и туда прямо рвусь и мне этот статус так нужен — нет. Это не от хорошей жизни происходит, это получается от того, что эти эксперименты мне представляются ненормальными. Это неуважение к людям, которые здесь проживают. И более того, чтобы человек работал полноценно, он должен пройти эти испытания, и если в тяжелейших процессах он победит, у него ответственность другая, понимание, то есть он будет работать лучше со своей командой. А у населения должно быть право отозвать его. Но у нас же это нигде не найдешь. У нас сегодня туда могут, а обратно — извините.

Поэтому наша общая задача — поднять явку. Обоим варягам она не нужна, административный ресурс придет, и хватит. А наша задача — явку все-таки поднять, и если люди узнают, что они могут повлиять на эти процессы своим приходом на выборы, то может быть интересный вариант. Но это надо в людях заложить — распорядиться этим ресурсом они могут сами, если поймут необходимость участия в выборах. Здесь, конечно, средства массовой информации играют серьезную роль, здесь как раз вы многое делаете для этого.

— Я надеюсь, что люди поймут, что они не просто наблюдатели. Если они увидят, что они тоже находятся на этой сцене, а не сидят в цирке в зрительном зале, ситуация может измениться. И я думаю, что это дело чести — создать такие условия, при которых выборы будут проходить полноценно. Когда маленький разрыв, его можно сфальсифицировать, а если будет большой — ну не сделают, они же тоже не будут себе уголовную ответственность вешать, побоятся. Они сейчас постоянно считают, делают срезы, чтобы увидеть, где им восполнить пробелы. Эти кампании более аккуратные, если сравнить с предыдущими, но это опять обман. И обман, если посмотреть, с далеко идущими последствиями. Не дать себя обмануть, ввести в какое-то заблуждение, все-таки разобраться в этой ситуации — очень хотелось бы, чтобы люди поняли, что они тоже значимые и самые, может быть, значимые в этом процессе участники.

Некоторые недооценивают — "за нас уже все решили". Ничего подобного. За нас Москва решила в очередной раз, она считает, что это для нас подходящий вариант. Но ведь смогли же в Хабаровске по-другому решить, и сегодня они гордятся, что у них была такая возможность, и они ей воспользовались.

Мы здесь далеко живем, Москва нас нередко не слышит и не видит, а чтобы услышала и увидела, мы должны вместе в этот ответственный момент продемонстрировать свою солидарность. Тогда с нами будут больше считаться, больше ценить и уважать. Мы этого заслуживаем.

Источник